1527 год. Рождество.

Каким вы представляете себе рождество при дворе? Конечно же на высшем уровне: пышные и яркие убранства, веселая и праздничная музыка, танцы, вино, поздравления с очередным прошедшим годом. Безусловно, больше всего поздравлений достается королю и королеве, сидящим во главе зала. Ни та, ни тот танцевать, по-видимому, не желали. Или все же желали, но только не друг с другом? Все вокруг делают вид, что это никого не интересует, но на самом деле почти все шепотки в зале обращены именно к ним. И, наверное, пара об этом догадывается, но точно также не подает виду и продолжает улыбаться.
В зале Анна Болейн появляется в сопровождении своего брата и отца. Молодая фрейлина тут же заводит разговор ни о чем с одной из придворных дам. Ничего особенного: женская болтовня, сплетни. Анна даже слушает не все, что болтает прекрасная леди. Боковым зрением брюнетка замечает короля и королеву, чувствуя на себе взгляд обоих. Пытается не подавать виду, но слова Джорджа не дают ей отвлечься.
-Они сейчас прожгут в тебе дыру, - тихо прошептал брат ей на ухо. Его ухмылка только больше разозлила Анну. Ее брат, к сожалению, совсем не понимал, что все это далеко не игрушки. Как он привык думать. Болейн гневно взглянула на брата и лишь закатила глаза. Анна понимала, что ей рано или поздно, точно так же как и всем придворным, придется подойти к монархам и поздравить их с Рождеством. А учитывая то, что с какой-то стороны Джордж был прав, то желания у девушки было мало. Никто не спорит с тем, что ей льстило внимание Генриха VIII. Причем внимание было настолько очевидным, что это стала замечать семья Анны. Даже скорее не замечать, а принимать во внимание все более серьезно. Как говорит отец: "Это может сыграть нам на руку". Но Анна никогда и ни за что не станет обычной фавориткой короля, никогда не родит ему бастарда и не будет гадать, возьмут ли ее замуж после этого. Нет, если король не остынет к ней, то она сделает размах куда круче и куда масштабнее, чем любая другая фаворитка до нее. Тем более, что Анна еще не простила Генриха за его отношения к ее сестре Мари, о которой до сих пор ходят ехидные шутки и шепотки при дворе.
- Ее Высочество принцесса Мария, - громко было объявлено в зале.
11 летняя девочка слишком гордо для своих лет вошла в залу. Болейн пришлось присесть в реверансе, когда она проходила мимо.
Не смотря на то, что Анна находилась при дворе уже год, молодую принцессу  и единственную дочь короля она видела впервые. Девочка была больше похожа на мать, чем на отца. Черноволосая, как Екатерина, с такой же гордо поднятой головой. Наверное, она хочет быть похожей на мать. Анна ни на минуту не сомневается, что Мария вырастет такой же своенравной, как любая испанка. И хоть думать об этом было слишком рано, но Болейн кажется, что если она станет ее мачехой, то им обеим придется нелегко... Хотя, наверное, больше все-таки Марии, ведь кто знает, как все повернется и кем окажется Мари после того, как Екатерина перестанет быть королевой. Мысли об этом невольно захватили голову Анны. И тут же самооценка девушки возросла до небес. Она торжественно улыбнулась, представляя себя и своих детей на месте Арагонской и ее дочери. Как странно, что эти мысли возникли у нее именно после появлении Марии.
Пора было бы уже поздравить их "счастливую" семью с Рождеством. Анна поправила платье, выпрямила спину и подошла к ним. Присев перед ними в глубоком реверансе, Анна вначале посмотрела на Генриха с легкой, но очень скромной улыбкой.
- Счастливого Рождества, ваше Величество, - после присела в еще одном реверансе перед Екатериной и точно также поздравила и ее. Королева также вежливо поздравила свою фрейлину. После Анна обратила взор к юной принцессе, которая так же гордо как и ее родители восседала на троне. Но было видно, что девочке хочется  побегать с детьми ее возраста, нежели наблюдать за всем со стороны, пусть и в такой высокой должности.
- Веселого Рождества, принцесса, - девушка вновь сделала поклон и чуть улыбнулась девочке. Но та даже и не подумала ответить ей такой же улыбкой, лишь легкий кивок и тихие слова поздравления. Анна немного растерялась и все же, вновь поклонившись, спокойно отошла от своих монархов.